— Нет, ты не поняла. Мне нужна еда с собой. Чтобы протянуть в Верхнем городе пару недель. Минимум пару.

— Да кто тебе там столько прожить позволит? В Верхнем бродяжить ни за какие деньги не получится.

— Куба, это уже моя проблема. Так что насчёт еды?

— Это тебе целый мешок вяленого мяса клюмсов придётся брать. Жрать ты мастак, меньше никак. Вот только ежели каждый день жевать такую гадость, бедное твою брюхо. Дурное у них мясо, долго на нём держаться нельзя, скрутит в дугу, и глаза пожелтеют.

Я покачал головой:

— Нет, ты не поняла. Мне не нужно мясо клюмсов. Вонючее оно или нет, без разницы. Мне нужна нормальная еда. И не всё подряд, а самая сытная. Масло, солонина, сыр. Можно жирную рыбу, но такую, чтобы за несколько дней не испортилась. Специй хотелось бы, если их вообще реально здесь найти, — увидев, как взгляд старухи становится невменяемым, успокаивающе добавил: — Я понимаю, что достать такие продукты непросто. Но ещё я понимаю, что у живущих в Верхнем городе они есть. А у меня есть символы ци. А может и кое-что получше для такого дела найду. Куба, мне нужна хорошая еда, и я рассчитываю, что ты мне с ней поможешь. Заодно и для себя возьмёшь, я всё оплачу. Сама говоришь, что часто мясо крабов есть нельзя, а вы, по-моему, ничем другим не питаетесь.

Глава 28 Ключи от Монк-Дана

Глава 28

Ключи от Монк-Дана

На третье утро после высадки на кишащий клюмсами берег я стоял в сотне шагов от ворот Верхнего города и в последний раз выслушивал инструкции Дырокола:

— Рожу сделай честной, но особо там её не показывай. Не наша у тебя рожа, подозрительная. И держись подальше от чёрных доспехов. Данто Четвёртый нанял два отряда: Бешеные коршуны и Спустившиеся с гор. Мы их называем Петухами и Опущенными, но упаси тебя ПОРЯДОК ляпнуть при них такое. Наёмникам до нас дела нет, они держат стены и ворота. И держат хорошо, хрен где проберёшься, мы пробовали. Но на пацанов, которые проходят в ворота Верхнего, смотреть не должны. Да и не вижу я их, сегодня там только местные, а у них через одного глаза на заднице, а остальные вообще без них. Иди спокойно, не смотри ни на кого, делай вид, что ты честный парень. Там тебя окликнуть могут. Но может и не окликнут. Пацан, одежду которого ты надел, почти каждый день в Верхний проходит. К нему привыкли, и шапка у него приметная. Вот так и шагай с честной рожей, показывай шапку, но не показывай глаза. Таких глаз во всём Хлонассисе не найти, у нас тут поголовно карие. С какой стороны ни глянь, на нашего ты непохож, но больше всего непохож спереди. Прячь глаза. Прячь. Спросят кто такой, спокойно отвечай, что ты Гунт Младший, помощник краснодеревщика. Идёшь ты не куда-нибудь, а в дом к уважаемому Пагу Аусису, где ремонтируют второй этаж после пожара. Говори это, но не смотри. Глаза вниз. Как пройдёшь, сначала налево сверни. Пусть видят, ты не сам по себе, ты к Пагу шагаешь... чтоб этот жирный хрыч на гной растёкся. Ну а потом вали, куда тебе надо, как за углом скроешься.

— А там дальше постов нет, где вопросы задают? — уточнил я.

— В Верхнем везде присматривают. Перед каждым богатым домом охрана. И в квартал семьи вообще не лезь, там за каждой мухой следят. Ещё пешком патрули ходят, могут спросить. Особенно если патруль Петухов. Они не местные, но глазастые, а тебя за одну рожу хватать можно. Учти, если тебя поймают чёрные, сам ПОРЯДОК уже не поможет. Твари, а не люди. Не будь их, Ингармет уже давно бы город взял. Ну чего стоишь? Шагай давай. Вон как раз портовики к воротам чешут. За ними пристройся и проскочишь.

— Благодарю, Дырокол.

Коротышка покачал головой:

— Даже думать не хочу, как ты оттуда выбираться собираешься. Это уже не моё дело.

Я, естественно, не стал рассказывать, что если у меня всё получится, дорога назад вряд ли вызовёт серьёзные затруднения. Даже если придётся прорываться с боем — не страшно. Главное — выскочить из Верхнего города. В Нижнем гоняться за мной даже наёмники долго не станут.

Потому что здесь, в Хлонассисе, сложилась любопытная ситуация. Данто Четвёртый — действующий лидер правящего клана, решил кардинально разобраться с вопросом некоего намёка на двоевластие, сложившегося в городе. Ведь его семья не принимала участия, так сказать, в промышленном развитии. И многочисленная сложно устроенная каста ремесленников, заправлявшая здесь со времён основания, всё ещё удерживала достаточно высокие позиции. Значительная часть денежных потоков шла строго через них. Как аристократы ни пытались к ним присосаться, ничего не получалось, потомки основателей всячески препятствовали вмешательству в их дела.

Ну да, какой смысл делиться с теми, кого они считали паразитами пришлыми? Помощи от тех никакой. Всей внешней торговлей занимались горожане, проблемы с ней решали тоже они. Ремесло — тоже на них. Большие деньги крутились, доходило до подкупов степных ханов ради перераспределения доходов и даже давления на Данто.

В итоге клан получал своё только с налогов, а это не так много. Плюс говорить об абсолютной власти не приходилось. Ограбить и прижать к ногтю сплочённых горожан напрямую не получалось, пока кому-то из аристократов не пришла в голову оригинальная мысль: «А почему бы не подмять под себя сырьевые потоки, перекрыв кислород и ремесленникам, и купцам?»

Мастеровые зависят от поставок шкур, а эти самые поставки никак не защищены, хаоса в них много. Тот, кто монополизирует торговлю со степняками, сможет устроить сырьевой голод. И при этом внакладе не останется, потому что сырьём торговать проще, чем промышленными изделиями. Не нужно заботиться о качестве, вкладываться в развитие производства и обучение персонала. Его без сложностей можно перепродавать за морем, или приходящим оттуда купцам.

Оппозицию ремесленников аристократы в итоге задавили, перекрыв им возможность получать доходы. Чтобы сделать дорогую кожу, для начала понадобится шкура, а шкуры теперь проходили исключительно через семью. И она не оставляла их в городе, что не позволяло здешним мастерам получать на них добавленную стоимость. То, что производили степняки, в сыром виде по дешёвке уходило за море. Да, в целом денег при новой схеме получалось меньше, зато их не приходилось делить со строптивым населением, упорно нежелающим отдавать аристократам всю власть и прибыль, работая за чёрствый хлеб.

Специалисты, способные прекращать убогие шкуры в великолепную кожу и дорогие изделия из неё, стали ненужными. Сырьём торговать куда проще и выгоднее, если речь идёт о невеликой кучке элиты. У неё денег прибавилось, а вот в Хлонассисе убавилось в разы. А дабы снизить градус напряжённости, город наводнили дешёвой наркотой. Формально за неё карали, а по факту дурью занималась сама стража. Все знали, что попасть в её застенки чревато «подсаживанием». Заключённых разными способами принуждали употреблять, вырабатывая зависимость, после чего на улицу выпускалась новая партия клиентов.

Вот так и получилось, что город разделился на две части: одна, незначительная по размерам и населению, купалась в роскоши; вторая погружалась в нищету и вымирала. Данто устроили из Нижнего сплошной бандитский притон, где в некогда зажиточных кварталах жители отчаянно пытались сохранить хотя бы видимость благополучия.

Ну а изначальная бедность Тухлого дна скатилась к тотальной нищете.

В ходе экономических реформ семьи Данто население Хлонассиса заметно уменьшилось за считанные годы. Всё развалилось, преступность зашкаливала, город перешёл исключительно на торговлю низовым сырьём. Ослабление позиций и ошибки во внешней политике привели к самому масштабному конфликту со степью за всю историю. Отношение прочих соседей к правящей семье характеризует хотя бы тот факт, что чамуки, некогда не считаемые аристократами за людей, совершенно беззастенчиво грабят всех купцов, пытающихся прорваться в гавань. Как мне объяснили местные, их галеры даже не Ингармет нанял, они сами заявились под шумок, односторонне объявив себя его союзниками. А клан даже не попытался прижать морских разбойников к ногтю. Нечем, да и это не в его интересах. Ведь чем меньше продовольствия доставят торговцы, тем хуже Нижнему городу.